В 1968 году в 16-летнем возрасте я окончил школу. Поскольку в нашей семье 5 детей, а я старший, то мне было легко определиться по жизни. Вывод напрашивался сам по себе: нужно работать. Но хотелось и учиться! В том году на базе машиностроительного факультета ЧГУ им. И.Н. Ульянова была создана кафедра технологии машиностроения, организатором которой и её первым заведующим стал М.Б. Гордон, приглашённый из г. Иваново. Первым ректором ЧГУ им. И.Н. Ульянова был М.Ф. Сайкин. У М.Б. Гордона и С.Ф. Сайкина сложились хорошие отношения, и это являлось, хорошим залогом для развития кафедры.
В этом же 1968 году я начал трудовую деятельность в качестве ученика токаря на Химпроме, находящимся рядом со строящимся молодым Новочебоксарском, городом спутником. Одновременно, в числе первого набора на машиностроительном факультете, избрал только что открытую специальность 0501- «Технология машиностроения, металлорежущие станки и инструменты» по вечерней форме обучения. Так началась моя взрослая жизнь: к 7-00 - на работу, после неё, к 18-00 - на учебу. В то время добираться из Новочебоксарска до Чебоксар, тем более в северо-западный район (СЗР), было не так просто. С Химпрома троллейбусом нужно было добраться до Новочебоксарска, умудриться «втиснуться» на 101-й маршрут автобуса, который ходил только до «Энергозапчасти» (конечная остановка), далее пересаживаться снова на троллейбус до машиностроительного факультета (остановка либо «Афанасьева» или «Студгородок»). Надо сказать, что занятий я не пропускал никогда, на первых курсах они проходили в основном в главном корпусе и корпусе химфака. Со 2-го курса, в мае, не успев сдать весеннюю сессию, меня призывают в Советскую армию. Хотя отец всегда говорил, что «за вас за всех уже армию отслужил (отец, Сергей Ильич, в 1942-м в 16-лет попал на фронт, а после Победы такие ребята, как он, оставшиеся в живых, служили срочную службу четыре года - поэтому домой он вернулся только в 1950 году, а в 1951году, в аккурат в его день рождения, родился и я).
Отслужив положенный срок, я вернулся домой, в мае 1972 года, восстановился на 2-й курс и начал работу на прежнем месте. По сути, приходилось работать и токарем, и фрезеровщиком, и шлифовщиком, и даже стропальщиком. Желая наверстать упущенное время, я решил самостоятельно (не официально) учиться на 3-м курсе, одновременно досдавая долги за 2-й курс.
В 1972 году, мне посчастливилось, впервые встретиться с моим будущим учителем, наставником, другом. В числе других дисциплин, мне нужно было досдавать, «Взаимозаменяемость». Помню, что я достойно отвечал на все вопросы Меера Борисовича, и он собирался поставить либо 4 или 5, как вдруг, уже держа зачётку в руках, спросил проединицу допуска. Простейший вопрос, но я растерялся, и он мне вкатил в зачётку плохую оценку. В последствии, на одном из собраний, когда я был уже кандидат технических наук, он утверждал, что мне было учиться легко, и я был, чуть ли не отличником, но был удивлен, когда я напомнил, что у меня была и тройка. М.Б. Гордон тогда спросил: «А кто это тебе смог поставить тройку? Хотелось бы посмотреть на этого человека». Я ответил, что это был он. Учитель возмущался, говорил, что не может быть - под общее одобрение присутствующих. Но я пока не об этом.
Итак, я закрыл 2-й курс, а на 3-м (или 4-м курсе, уточню по учебному плану, т.к. они у меня все сохранены для будущего анализа системы образования в нашей стране), дошла очередь сдавать «Теорию резания металлов». Этот предмет я любил, тем более, работая токарем, я понимал, как связана теория резания металлов с практикой, при этом зная многие законы резания и практики получения качества обработанной поверхности. Короче, я решил блеснуть перед М.Б. Гордоном своими познаниями. Да ещё и немного схитрить, чтобы «удивить» его наверняка. Тогда, возможно, я уже знал, что Меер Борисович являлся учеником М.И. Клушина. А теперь внимание! Мы все знаем кривую износа (и это необязательно только в резании металлов) - любая кривая износа может характеризоваться участком «приработки- нормального- и «катастрофического» износа. Так вот, М.И. Клушиным было замечено, что перед катастрофическим износом падают силы, температура, пластическая деформация. По сути это правильно, идёт разрушение режущей кромки резца, виртуально он становится как бы острее. Это явление никем в книгах не описано. Вот об этом мы и поговорили с моим учителем.В итоге он был восхищён моими знаниями, и тут же пригласил работать на кафедре. Одно он только не брал во внимание… На заводе я получал зарплату в 2 раза больше, чем мне могли предложить в университете. Это я сейчас понимаю его и не понимаю молодых способных студентов: как можно отказываться от того, что тебе предлагают учиться дальше, ещё многое узнать в жизни, и не только в науке. Но это уже философия, а я практик-экспериментатор и выводы делаю только после проверенного эксперимента. Таким образом, после, недолгих сомнений, совета с родителями и своей семьей, переводом с завода, в 1974 году перешёл на кафедру «Технология машиностроения» ЧГУ им. И.Н. Ульянова, на должность техника-механика с окладом 80 рублей в месяц. А ведь была семья, в этом же году родился первый сын Рома.
С первых же дней на кафедре я встал к шлифовальному станку, приспособленному для экспериментов резания единичным зерном. Эксперименты продолжались с утра и до позднего вечера. Ведь мне уже некуда было спешить после работы, я только поднимался на занятия в аудиторию из подвала химкорпуса, где изначально стояло наше оборудование (старые металлорежущие станки, за которыми тщательно следили, убирали, а стояли они в сыром помещении подвала, до которого толком не доходил дневной свет, но это почему-то никого не смущало, главное ведь - эксперимент). Я только потом узнал, что это крайне необходимо для науки и оформления диссертации Н.Р. Лосевой, которая работала практически со дня основания нашей кафедры. А затем эти эксперименты продолжались уже на алмазных и эльборовых кругах, в том числе и на металлических связках, уже во вновь созданных лабораториях собственного нового корпуса машиностроительного факультета.
Прекрасно помню, как осенью 1974 года мы переезжали из подвала химкорпуса в свой корпус. Как поднимали металлорежущее оборудование с подвала, особенно такие крупногабаритные станки, как зуборезный мод. 5К32, плоскошлифовальный мод. 3Е71, токарный мод. 1К62 и другие. С этой целью прорубали (расширяли) стены окна и двери. Я только сейчас задумался, а как они туда попали, кто выполнял ту работу, это было до моего трудоустройства. А у нас была приглашена профессиональная бригада такелажников (бригадира звали Володя, фамилию не помню - здоровенный мужик). Но мы тоже вместе с ними суетились, то катки подносили, то ломами поправляли направление движения станков. Главное было поднять станки с подвала и перевести до корпуса машиностроительного факультета, а уже по полу лабораторий кафедры "Технология машиностроения" мы их катали (устанавливали) как хотели. Ничего не мешало, кроме коробок на полу, для их подключения. Вскоре начали завозить новое оборудование с ЧЗПТ - чебоксарского завода промышленных тракторов. Почему - то помню цифру 102 единицы. Это отдельная песня! Как такое удалось осуществить М.Б. Гордону. Видимо, такая находчивость, упорство и стремление было создать и расширить кафедру, характеризует его как талантливого организатора, дипломата, умеющего убеждать и увлечь прежнее руководство завода в необходимости такого шага и перспективе развития машиностроения в Чувашии.
Продолжая своё повествование, хочу сказать о М.Б.Гордоне, как о человеке и что я думаю о нём. Но не знаю, с чего начать, поскольку в то время, он был так недосягаем для меня. Он был Большой Учёный, мудрый человек, мне казалось, он знает всё! И я боялся, возможно, стеснялся приблизиться к нему. Сам, по своей инициативе, не ходил к нему, а если он приглашал, то старался, как можно быстрее, выскочить из его кабинета, чтобы не создалось впечатление обо мне, как необразованном, с деревенским мышлением молодом человеке, и даже наивном и глупом. Но шло время, избегать М.Б. Гордона стало просто невозможно: он сформулировал мне тему дипломной работы, обратите внимание - научной работы, с перспективой выхода кандидатской, а затем и докторской диссертации. Забегая вперед, скажу, план моей докторской диссертации мы сформулировали так, что вот уже спустя почти 40 лет я её не раскрыл до сих пор, хотя у меня самого подготовлено уже с десяток кандидатов и докторов наук, и эта работа интенсивно продолжается. Теперь судите сами, дорогие читатели, что это был за человек и какой он был учёный. Я только сейчас начинаю понимать, что М.Б. Гордон сперва создал себя, сам себя выучил и передал многие знания другим, особенно своим ученикам. Только сейчас понимаю, что он сперва учил нас жизни, а уже потом вводил в мир науки. Я и сейчас стараюсь в этом подражать ему. Многие коллеги признаются мне, какие у меня хорошие ученики, а ответ простой: учите сперва жизни, а уж потом профессии, проверьте - получится! Я лично горжусь своими учениками и надеюсь, они также поймут и оценят, что я для них сделал. Горжусь тем, что являюсь учеником выдающегося ученого М.Б. Гордона, который в невероятных (практически невозможных) условиях создал кафедру, научную школу, подготовил более 10 кандидатов технических наук, часть из которых стали докторами наук. Я сегодня говорю ему спасибо и благодарю за всё, что он сделал для меня и моей семьи.
Вспоминаются отдельные памятные эпизоды нашей работы. Я уже говорил, что пришёл в университет из завода. Вот эпизод. Для создания какой-то конструкции нам нужна была титановая труба, диаметром 100 мм и длиной более 1000 мм, её нужно было проточить по наружному диаметру с минимальной шероховатостью. На то время титан был дефицитом, удалось достать только одну такую трубу. И что вы думаете - поручено было выполнить эту работу мне. Вот тут-то и началось… Я её начинаю точить, а идут вибрации. Чего только я не делал (менял резцы, режимы, скорость, подачу, глубину резания, углы заточки, СОЖ…) ничего не получалось - вот тебе и токарь с 5-м разрядом. Таким образом, я провозился день, не имея результата. И не заметил, что через витраж со второго этажа за мной наблюдает М.Б. Гордон! К концу рабочего дня он ко мне спустился и дал совет: "А ты в трубу засунь камеру от автомобиля". Я в то время обиделся, бросил работу, счёл, что он надо мной посмеялся, и ушёл домой. Ночь не спал, думал. Гордыню как рукой сняло. А наутро подумал: а что я теряю? Всё равно ничего не получается! Принёс со свалки камеру, забил её в трубу. И, о чудо - получилось! Попробуйте! Этот случай я привел не случайно, а чтобы показать, кто же был М.Б. Гордон с профессиональной точки зрения. Я тогда не переставал удивляться: и откуда у него такие познания?
Дело в том, что М.Б. Гордон начал свой трудовой путь, так же как и я, учеником токаря, в совершенстве овладев этим ремеслом. И, конечно, хорошо был знаком с вибрациями при резании металлов, т.к. в 50-е годы прошлого столетия, когда ему много приходилось стоять за станком, можно характеризовать металлорежущее оборудование с недостаточной жесткостью и заменой быстрорежущего инструмента на твердосплавный, а переход на "скоростное" резание резко обнажил эти недостатки. Сыграла свою роль большая практика рабочего и учёного одновременно, что и сочетал в себе этот замечательный человек.
Другой пример связан с написанием статей и описанием экспериментальных данных. Как правило, эту работу мы начинали с чистого листа. Просто садились за стол и писали научный труд. Меня всегда поражало, как ловко и грамотно у него это получается. Я как-то сказал, что никогда этому не научусь. На что Меер Борисович спокойно ответил: "Придет время, научишься". И это правда - нужно только этого хотеть. Впоследствии, я узнал, что М.Б. Гордон почти до 13 лет не знал русского языка и изучал его самостоятельно, осваивая также грамматику и письменность. Сколько помню, он никогда не делал ошибок в русском языке. А я, русский человек, до сих пор сомневаюсь, как написать отдельные слова, где нужны запятые, а где нет. Кстати, у меня много знакомых, учёных другой национальности, которые в совершенстве знают русский язык, а русские - нет. И у меня до сих пор нет ответа на этот вопрос. Может, что-то со школьным образованием не так? Или пренебрежительным отношением к русскому языку? Может, считаем, что мы и так русские и нам не надо изучать его досконально… Короче, ответа нет!
Следует отметить и весьма любопытные детали истории, как я использовал "разрезной резец Гордона", его детище, первое открытие и первая его конструкция, без которой невозможно выполнить научные исследования трения и длины контакта стружки с передней поверхностью резца. Это одно из первых его изобретений, конструкцией этого прибора, учёные резальщики пользуются до сих пор (Авторское свидетельство № 88039. Бюллетень изобретений, № 1, 1951 год). Я знал, как он дорожит этим прибором, тем не менее, решился на его использование при измерении радиальной составляющей силы резания при шлифовании (затачивании твердосплавных инструментов). К чему я клоню? К тому, что переделал его подвижную часть, усилил его чувствительность, переклеил тензодатчики, поскольку силы резания при шлифовании (затачивании) на порядок меньше, чем при резании. А эксперименты я "гнал" не только с обычными смазочно-охлаждающими жидкостями (СОЖ), но и агрессивными электролитами. Сами понимаете, электролиты этот ценный прибор и испортили, а я как бы и не причём. Зная, что этот прибор был на кафедре в единственном экземпляре, и для М.Б. Гордона он дорог и ценен, долго скрывать этого не мог - пришлось сдаваться. Как он только тогда пережил все это! Но поскольку я это помню до сих пор, видимо, не просто. И хотя наказания никакого не было, мне почему-то стыдно даже теперь... А что поделаешь - наука требует жертв!
Вспоминаю, как много усилий Меер Борисович прилагал для становления, развития и совершенствования научной школы, как с полной отдачей сил работал. Несомненно, его заслугой стала организация кафедры "Технология машиностроения" в ЧГУ им. И.Н.Ульянова и создание научной школы, охватывающей различные научные направления исследований. А ведь мало кто знает, что свою докторскую диссертацию он защищал дважды. Первый раз в 1967 году (не утвердили - в ВАКе нашлись противники его теории), второй раз в 1974 году, спустя 7 лет. Вот как деликатно даёт оценку этому периоду Д.С. Гордон, жена Меера Борисовича. "Дело в том, пишет она, что его данные были совершенно новыми и получены были новым прибором. Некоторые сомневались…, другие не доверяли исследованию, сделанному в провинции". (Дина Семёновна Гордон – родилась 22 ноября 1922 года, доктор медицинских наук, профессор, член корреспондент АЕН РФ, выдающийся ученый, признанная во всём мире, заслуженный деятель науки ЧАССР, с 1968 по 1988 год заведовала кафедрой гистологии и общей биологии в ЧГУ им. И.Н.Ульянова, подготовила 7 докторов и 27 кандидатов медицинских наук). Возможно, эти дополнительные семь лет стоили ему потери здоровья, но и углубили его в мир микроконтактных процессов при резании металлов. И, тем не менее, это было большим ударом, но не остановило его, не сломало, а наоборот укрепило дух и волю к достижению своей цели…. Он усилил свою диссертацию новыми, современными по тем временам, экспериментальными и теоретическими разработками. А мы, его ученики, в основном и продолжили исследования именно в этом направлении. Только одни продолжили изучение контактных процессов при резании сталей, чугуна, неметаллических материалов. Другие при шлифовании инструментальных, высокопрочных и труднообрабатываемых материалов, а мне досталась область затачивания твердосплавных материалов (инструментов), которую мы в настоящее время развиваем при исследованиях сверхтвердых, наноструктурированных и наноупрочненных материалов, естественно, на атомно-молекулярном уровне.
Расцвет научной деятельности М.Б. Гордона пришёлся на вторую половину прошлого века. Целый ряд открытий был получен с его участием. Это, прежде всего, создание нового класса синтетических и полусинтетических СОЖ - СУВАР (названных в честь древнего чувашского народа), техники и технологии использования СОЖ в распыленном состоянии, теории и практики исследования контактных процессов при резании, шлифовании и затачивании. Под его научной редакцией в 70 - 80-е годы вышли в свет серии научных межвузовских сборников: "Теория трения, смазки и обрабатываемости металлов", "Повышение качества смазочно-охлаждающих жидкостей и режущих инструментов", "Теоретические и практические аспекты теории контактных взаимодействий при резании металлов". При этом основную работу выполнял сам, никогда не жаловался, с трепетом и доброжелательностью относился к своим ученикам.
С каким огромным уважением относились мои родители и все мои близкие родственники к семье М.Б. Гордона (на то есть отдельные причины) и ему самому. В 2004 году я защитил докторскую диссертацию, идя к своей цели тяжёло, трудным путём. С М.Б. Гордоном мы планировали закончить и осуществить защиту докторской диссертации в 1992 году, тогда мне было чуть больше 40 лет. Но переезд в г. Братск, становление кафедры и своей научной школы, заняло у меня более 10 лет. После защиты я привёз отцу свою первую монографию и диплом доктора технических наук. И первое, о чём он меня спросил: "Так ты что, стал таким же, как Гордон". Я ответил, что да! Думаю, что отец был горд этим, поскольку до меня доходили слухи о том, как он рассказывал своим друзьям, что его старший сын стал таким же, как М.Б. Гордон. Для меня признание родителями моих успехов стало наивысшей похвалой.
Я уже отмечал, как трепетно М.Б.Гордон относился к своим ученикам, особенно молодым. Развитие науки по созданию новых СОЖ и исследованию микроконтактных процессов требовало участия думающих, неординарных, с новым независимым взглядом на проблемы резания и механообработки молодых ребят. Таким образом вскоре на кафедре появились, выпускник химфака В.М. Федоров (В.М.Федоров- один из разработчиков новых синтетических СОЖ, лауреат премии Ленинского комсомола), затем выпускник кафедры физики А.И. Никитин (А.И.Никитин - впоследствии стал одним из разработчиков алмазоподобных покрытий). М.Б. Гордон их оберегал, они были больше теоретики, а не работяги, как некоторые из нас. Помимо исследовательской работы, было много и черновой, рутинной, которую мы выполняли. Скажу только за себя – после очередного поручения, я набрался смелости и сказал: «Меер Борисович, почему всё я да я должен делать подобную работу?», а он мне в ответ: «А кто?» Я: "Ну хотя бы Лёша Никитин". После чего Гордон долго ворчал и говорил: "Это же надо, я в коем-то веке придумал что-то важное, а он (т.е. я), решил всё испортить". И на самом деле получалось, что я во всем виноват. Сколько дальше помню, я уже ни от чего больше не отказывался, а шёл и делал. Это было и дешевле, и приятнее.
Так, по мере постановки задач и их решения, на кафедре появлялись новые люди. Кафедра расширялась, набирала силу. Было время, когда на кафедре одновременно работали более 40 человек. Примерно половина из них - ППС, остальные - УВП, работники НИС и отраслевой лаборатории проблем СОЖ, обрабатываемости и качества (ОНИЛОК – отраслевая научно-исследовательская лаборатория обрабатываемости и качества). Заказчик – Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения. Работы хватало всем! Когда появился достаточный научный задел, сформировалось и наше научное направление – по технологии прогрессивных методов затачивания режущих инструментов. В этом направлении выполнялись хоздоговорные НИР, а потом состоялись защиты. В 1980 году в диссертационном совете В.Ф. Боброва при Тульском политехническом институте защитилась Н.Р. Лосева (по затачиванию быстрорежущих инструментов), которая впоследствии стала прекрасным преподавателем, а также моим учителем, наставником и другом нашей семьи. А в 1984 году в диссертационном совете М.И. Клушина при Горьковском политехническом институте по затачиванию твердосплавных инструментов защитился и я, к тому времени у меня в семье родился второй сын - Серёжа. Следует также сказать, что хоздоговорные НИР мы выполняли, чуть ли не по всему Советскому Союзу. Мне, по молодости, кроме предприятий города Чебоксары, нравились договора с Ташкентом (НПО «Технолог») и Павлодаром (Павлодарский тракторный завод). Поскольку тогда мы успевали сделать и внедрения научных результатов, и посетить памятные места тех регионов, где находились, успевали съездить на экскурсии в Бухару, Самарканд, посетить окрестности Ташкента….
Про лекции М.Б. Гордона надо сказать отдельно. Как он их читал студентам! Мне они не просто нравились, я был в восторге от того, что слушать их было интересно! Его не торопливое изложение лекций позволяло их полностью законспектировать. Он выдавал каждую фразу, предложение, как будто это настолько важно, что жить без этого нельзя. И СОЖ для него было лекарством для механообработки. Поскольку он так считал, и все с этим утверждением соглашались, что процесс резания больной и лекарством для него должна быть СОЖ, но для каждой технологической операции она должна быть своя, как для больного: заболел одним заболеванием, возьми такое лекарство, другую, же болезнь нужно лечить другим лекарством. Однако он не забывал и об унификации СОЖ.
Унификация – в переводе с греческого языка «приведение к единообразию». Я хочу сказать, что и тогда уже решалась задача сокращения количества наименований технологических сред и поиск универсальных для многих технологических операций, сведения их количества к 3-4 наименованиям для машиностроительного производства. Это особенно важно при централизованной раздачи СОЖ на предприятии. Но меня куда-то понесло, к профессиональному решению задач по созданию и использованию СОЖ.
Вернёмся к лекциям. Готовя данную статью, я наткнулся в интернете, на высказывание одного из бывших студентов М.Б. Гордона, может, мы когда-то вместе сидели в одной аудитории, слушая заворожительные лекции этого профессионала.
Вот его высказывания: "Старая, избитая и испитая истина, студент - не емкость для наполнения его знаниями, а потенциальное горючее для воспламенения его любопытства и стремления добыть эти знания. И, увы, в своей жизни, немногих встретившихся на моем пути преподавателей, я мог бы считать по-настоящему пассионарными! Один из них был, увы, уже давно умерший, но хорошо запомнившийся выпускникам тех лет, Меер Борисович Гордон! Вот это были лекции по «Технологии машиностроения»! Гимн железкам, иначе не назвать! Интересно было безумно!". Я подписываюсь под этими словами, полностью согласен!
Сегодня можно утверждать, что большая часть спланированных М.Б. Гордоном задач выполнена, поддержана учеными и продолжена его учениками, выдержала испытания временем и сохранила свое значение до наших дней.
А.С. ЯНЮШКИН,
заведующий кафедрой «Технология машиностроения"
Братского государственного университета,
доктор технических наук, профессор, академик МАН ВШ,
ученик М.Б. Гордона.