К СЕВЕРНОМУ ПОЛЮСУ СТАРТУЕТ ЧЕТВЕРТАЯ МОЛОДЕЖНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Вторник, 12.04.11

На этой неделе к Северному полюсу стартует четвертая молодежная экспедиция. Вместе с участниками весь маршрут на лыжах пройдет корреспондент "Известий". Перед походом он встретился с обозревателем "Российской газеты" Владимиром Снегиревым - одним из организаторов первой экспедиции, участники которой 32 года назад дошли на лыжах от берегов Евразии до Северного полюса.

Известия: Стоит туда стремиться?

Владимир Снегирев: Хороший вопрос. Каждый человек отвечает на него сам. Мне стоило. Вам - не знаю. Амундсен говорил, что человек ко всему может привыкнуть, только к одному привыкнуть невозможно - к холоду. Это правда. Я довольно долго работал в Афганистане. Там жуткая жара. Был в США в Долине Смерти - это вообще самое жаркое место на земле. Там бросаешь яйцо на камень - тут же, в момент, перед тобой яичница. Но несмотря на палящее солнце, я нормально себя там чувствовал.

А на холоде тяжело. С ним нужно сжиться. Конечно, кайф почувствовать сложно, но если абстрагироваться от стужи, если оглядеться вокруг, то увидишь совершенно необыкновенные арктические пейзажи. Испытаешь уникальное чувство причастности к тому миру, который мало кто наблюдал. И надо гордиться, что ты это делаешь, а твои знакомые и родственники, а также миллионы других людей - нет. Ну и само преодоление интересно. Это же очень тяжелое путешествие. Нести рюкзак весом 55 килограммов, идти с ним целый день, лазить по торосам, падать и опять вставать... Это сильное испытание, которое, если его преодолеть, затем будет греть тебя всю оставшуюся жизнь.

И: Если в Арктике так тяжело, то почему людей все-таки тянет туда?

Снегирев: Не всех тянет. Я, скажем, совсем не уверен, что вам понравится. Не всем нравится. Многие приезжают и говорят, что больше они туда ни ногой. А некоторых завораживает. Если вы любите путешествовать, если ваша душа устроена особым образом, то вам понравится.

И: Я люблю путешествовать. А что, кстати, подвигло вас в 1970-х пойти в Арктику? Тогдашнее снаряжение, надо думать, было не чета современному.

Снегирев: По-моему, Пржевальскому принадлежит фраза: "А еще жизнь хороша, потому что можно путешествовать". Ведь нет ничего лучше путешествий - ты совершаешь открытия и людей, и стран, и себя самого открываешь, когда проходишь сложный маршрут. Человек всегда будет стремиться увидеть, что там, за горизонтом. Это ведь свойственно человеку: океан переплывать, на восьмитысячники взбираться, Арктику пересекать - делать то, что трудно.

Дойти на лыжах до Северного полюса - вообще цель сама по себе интересная и увлекательная. Полюс всегда действовал на людей как магнит. Еще его называли самой высокой вершиной. Когда начиналась наша полярная экспедиция, мы были заражены Севером, Арктикой. Прочитали все книжки про это. Знали про Кука и Пири, про Папанина, про плавание парохода "Челюскин", про Нансена и Амундсена, про наших героев-летчиков... Очень важно этой историей проникнуться. Важно понимать, что ты идешь по следам великих предшественников.

31 мая 1979 года. Впервые в истории от Большой земли до Северного полюса протянулась лыжня длиной 1500 км. На фото запечатлен момент триумфа: участники экспедиции и летчики водят хоровод вокруг "земной оси" (фото: Василий Песков "Комсомольская правда")

В те застойные годы многие мои коллеги-журналисты стремились в Арктику. Дрейфовали с полярниками на станциях "Северный полюс", жили с эскимосами на острове Врангеля, летали на старых Ли-2 в ту точку, где сходятся меридианы. Арктика давала возможность увидеть реальных героев, почувствовать реальную романтику. Позволяла подышать свежим, а не затхлым, застойным воздухом. Мне в этом смысле повезло: несколько раз топтал унтами полюс, побывал почти на всех островах.

Полярная экспедиция "Комсомольской правды" возникла в самом начале 70-х. Я тогда работал в отделе спорта "Комсомолки". Был совсем молодым, 23 года. В 1971 году редколлегия приняла решение считать группу Дмитрия Шпаро официальной полярной экспедицией газеты. Первый маршрут в этом статусе был на Северную Землю. Я попросил взять и меня в экспедицию. Дима Шпаро говорит: мол, у нас все укомплектовано, и если кто и нужен, так это радист. И я без колебаний пошел на курсы ДОСААФ, учился работать морзянкой на ключе. Не буду врать, радиста из меня не получилось, но в маршрутную группу попал. Начали тренироваться: ходили по Подмосковью на лыжах с тяжелыми рюкзаками, занимались подготовкой снаряжения, рационов питания.

И: Вы об этом писали в своей книге "Рыжий". Я когда читал, то был очень удивлен столь основательной подготовкой.

Снегирев: Ну а как иначе? Это же опасный поход. Северная Земля и сейчас остается самым суровым архипелагом в Арктике. Там почти не было полярных станций. Мы стартовали с острова Краснофлотский, чуть севернее Таймыра, и финишировали на острове Средний, пройдя километров пятьсот. Снаряжение тогда было хилым. Шли чуть ли не в фуфайках. Лыжи были тяжелыми, рюкзаки несовершенными, шли без связи, потому что радиостанция отказала еще в Диксоне. Честно сказать, я ее случайно спалил. И слава богу, потому что станция была военная, очень тяжелая, с антенной, весила килограммов под сто. Мы бы надорвались. Тащили с собой нарты, но они оказались неудачными, и мы бросили их. С годами все совершенствовалось. Нарты появились легкие, пластиковые. Лыжи - качественные. Радиостанции - портативные, весом 3-4 кг. Но все это появилось потом.

На следующий год была экспедиция через пролив Лонга, отделяющего Чукотку от острова Врангеля. Довольно тяжелый пролив, в котором идет интенсивный дрейф льдов. Там все находилось в таком движении, что только и поспевай перепрыгивать через трещины и полыньи. Или же те места, где лед уже столкнулся, там возникали гряды огромных торосов, через которые нужно было перебираться. Жутко тяжело было. Шпаро очень хотел проверить и себя, и всех именно в ситуации дрейфующих льдов, учитывая планы будущего похода на Северный полюс.

После пролива Лонга экспедиция была готова уже ко всему. Уже в 73-м замахнулись на полюс.

И: Но, как известно, пошли только в 1979-м...

снегирев: Выяснилось, что гораздо тяжелее всяких морозов и торосов другое препятствие - чиновничьи преграды.

И: А что чиновникам не понравилось?

Снегирев: Смущала сама идея. Все говорили, что на лыжах пройти расстояние в полторы тысячи километров по льдам невозможно. Прежде полюс покоряли на собачьих упряжках, прилетали туда на самолетах, всплывали там подводные лодки. А тут - пешком. "А кто будет отвечать, если что-нибудь случится?" - об эту фразу мы спотыкались везде: и в ЦК, и в КГБ. А без разрешения Лубянки тогда ничего не делалось. Чекистов к тому же смущало, что, стартовав с берега, экс-педиция уходила в нейтральную зону. А вдруг не вернется, переметнется к врагу? Кто возьмет на себя ответственность дать разрешение? Ишь чего захотели! А если они в Америку уйдут? А если утонут? Эта борьба продолжалась семь лет. Сначала нашими союзниками стали секретари ЦК ВЛКСМ. Потом шаг за шагом отвоевали позиции - в Большом ЦК, в Госкомгидромете - это ведомство тогда отвечало за Арктику.

Участники первой полярной научно-спортивной экспедиции шли к Северному полюсу 76 дней

И: Но ведь в Гидромете работали известные полярники. Они-то должны были стать вашими союзниками...

Снегирев: Полярники разделились на два лагеря. Одни (Папанин, Кренкель, Чилингаров) активно нас поддерживали. Другие (Федоров, Трешников) также активно вставляли палки в колеса. По-человечески понять можно и тех и других. Многие из противников лыжного похода к полюсу рассуждали так: мы там терпели лишения, зимовали, рисковали, а тут пришли какие-то спортсмены и теперь претендуют на изрядный кусок нашей славы. Они очень ревниво относились к Арктике, считали ее своей вотчиной. Стояли стеной. Семь лет потребовалось на то, чтобы пробить в этой стене бреши. Сначала всю ответственность взял на себя тогдашний руководитель комсомола Борис Пастухов. Потом, когда группа уже стартовала с острова Генриетты и взяла курс на полюс, спохватились старшие товарищи: состоялось решение Секретариата ЦК партии, которым постфактум поход был узаконен.

Кстати, мне это решение только добавило головной боли. Я мотался между Москвой и Арктикой, обеспечивая работу базовых групп и решая всякие другие задачи. И вот после того, как высокие партийные инстанции благословили экспедицию, спохватились всякие секретные ведомства, которые захотели использовать поход для решения собственных задач. На Север полетели самолеты стратегической авиации, подо льдами поплыли подводные лодки... Меня вызвали на Старую площадь и сказали: вот вам такие-то телефоны, отныне вы обязаны сообщать по этим номерам, где вы находитесь, и докладывать о текущих координатах маршрутной группы. Там были телефоны Главного штаба Военно-морского флота, штаба военно-морской авиации...

Насчет подлодок врать не буду - никто их не видел. А самолеты военно-морской авиации над группой летали. Было три вылета: поднимались с базы на Кольском полуострове и часов через семь-восемь выходили точно на экспедицию. Один раз бросили неподалеку сигнальную бомбу. Когда группа уже пришла на полюс, опять появилась пара Ту-142, одним из них управлял Владимир Дейнека, будущий командующий авиацией ВМФ. Он нам прямо под ноги бросил на парашютике бутылку коньяка. Дружим до сих пор. Когда 31 мая собираемся, чтобы отметить очередную годовщину покорения полюса, то генерал-полковник Дейнека тоже приезжает к нам.

Кстати, насчет подлодок. На полюсе уже после завершения торжественной церемонии встречи (а в ней участвовали разные достойные люди - поэт Андрей Вознесенский, телеведущий Юрий Сенкевич, полярник Артур Чилингаров) вдруг мы слышим подо льдом - ту-ту-ту-ту - стук какого-то постороннего двигателя. Откуда ему тут взяться? Никого на многие сотни километров. Наши летчики перепугались - вдруг американские лодки, вдруг всплывут, устроят провокации?.. Так что быстро собрались и улетели... Так это и осталось загадкой: кто там, подо льдами, шалил?

И: Это правда, что ваша экспедиция называлась научно-спортивной? Какая могла быть наука?

Снегирев: Ведомство космической медицины - теперь оно называется Федеральное медико-биологическое агентство - проявляло к нам большой интерес начиная с того первого похода по Северной Земле. Они "пасли" нас лет пятнадцать. Дело в том, что по многим параметрам полярное путешествие напоминает космический полет. Замкнутость коллектива, большие нагрузки, стрессы... Ребята всегда брали с собой сублимированные продукты из космического рациона, которые использовались на орбите. Медики изучали на основе нашей группы проблемы психологической совместимости, переносимость нагрузок, влияние холода...

И: Космонавтам после полетов в космос Героя Советского Союза давали...

Cнегирев: И правильно делали. Я бы и сейчас не жалел для них самых высоких наград. Не надо путать. Все-таки есть героизм - это когда люди рискуют жизнью и здоровьем ради каких-то высоких целей, идут в неизведанное. И есть спорт, которым ты занимаешься, прежде всего ради собственного удовольствия, удовлетворяя свои амбиции. Герои и в Арктике были. Те же папанинцы, зимовщики первых дрейфующих станций. Те же летчики, которые летали в высоких широтах, не имея надежной связи, навигации, запасных аэродромов. Я, слава богу, многих из них застал. С некоторыми дружил. Потрясающие люди. Настоящие герои. Гордость нации.

Вы, прежде чем в Арктику поехать, почитайте книжки о них. Вы увидите, что это увлекательная страница человеческой истории. Одна из самых ярких. Она связана и с романтикой, и с трагедиями, и с проявлениями высочайшего духа. Тот же Амундсен, который полетел спасать Нобиле и навсегда затерялся, пропал во льдах...

Когда мы собрались на Северную Землю, я прочитал дневники Георгия Ушакова и Николая Урванцева - фактических первооткрывателей этого архипелага. Георгия Алексеевича Ушакова тогда уже в живых не было, но его жена дала мне какие-то материалы. Жила она в доме полярника - он напротив Домжура. Их эпопея вполне сравнима с покорением космоса. В начале 30-х четверку полярников пароходами забросили на Северную Землю и на два года там оставили. И они не просто там выживали, но за эти месяцы на собачьих упряжках проделали тысячекилометровые маршруты, описали и положили на карту практически все острова архипелага. А ведь тогда не было ни спутникового телефона, ни голосовой радиосвязи. Была морзянка - больше ничего. Ели медвежатину. Воду топили из снега. Потрясающая история. Ее надо бы каждому знать. Когда прочтешь такую книгу, то совершенно иначе идешь по этим льдам. Ты не просто видишь эту красоту - а красота потрясающая, - ты чувствуешь сопричастность с теми людьми, которые были там до тебя. Это важно.

И: Кроме красоты Арктика ведь всегда считалась еще и стратегически важным регионом.

Снегирев: После окончания Второй мировой войны Арктику у нас сильно засекретили. Предполагалось, что она может стать ареной будущих столкновений между СССР и США. Все дрейфующие станции были секретными. Полярники производили замеры дна, чтобы обеспечить безопасное плавание атомным подлодкам, ставили гидроакустические буи, выполняли другие задания. Целая танковая дивизия была развернута на Чукотке для возможного броска через Берингов пролив на Аляску. На многих архипелагах существовали так называемые "комендатуры" - запасные аэродромы для подскоков самолетов стратегической авиации. Там хранились запасы топлива и оружия. И по всему арктическому побережью стояли радиолокационные точки ПВО, призванные отследить вражеские ракеты и самолеты, летящие на нас через полюс. Американцы тоже не дремали. Когда мы были в проливе Лонга, то каждую ночь в одно и то же время над нами пролетал их самолет-разведчик, он шел с Аляски вдоль всего побережья и садился затем в Норвегии.

Сейчас снова говорят о стратегическом значении этих районов. Теперь - в связи с возможностью добывать там нефть и газ. Целый ряд государств претендует на то, чтобы поделить Арктику на "свои" сектора. Россия в этой ситуации не может стоять в стороне. Насколько я слышал, на Кольском полуострове сейчас развертывают специальную арктическую бригаду быстрого реагирования. Вот когда, кстати, может пригодиться, в частности, и наш опыт выживания и дейст-вий на дрейфующем льду. Еще один момент связан с глобальным потеплением. Климат меняется. Кромка льдов все дальше отодвигается на Север. Надеюсь, скоро суда свободно, без помощи ледоколов смогут проходить Северным морским путем из Атлантики в Тихий океан. Конечно, экономически это будет очень выгодно.

И: Мы с вами сидим в кафе Дома журналистов. За несколько минут до начала нашей с вами беседы вы с кем-то здесь общались...

Снегирев: Да, была встреча с одним из авторитетных арабистов. Я собираюсь посмотреть, что происходит сейчас в странах Северной Африки и Ближнего Востока. Но прежде чем туда ехать, надо изучить ситуацию, поговорить с экспертами.

И: Но ведь вы совсем недавно вернулись из Японии.

Снегирев: Редактор предложил туда поехать. Я охотно это предложение принял. Такие ситуации, как сейчас в Японии, по-журналистски очень интересны. И очень важны для понимания того, что со всеми нами может произойти в будущем. Если бы я не поехал, то сам бы себя не уважал. Выражаясь высоким стилем, это следование профессиональному долгу, вот и все.

Желание посетить турбулентные районы арабских волнений тоже понятно. Боюсь, то, что сейчас происходит на Ближнем Востоке, может полностью изменить баланс сил в мире. Если к власти придут экстремисты, то мало не покажется никому - ни нам, ни американцам. Хочется посмотреть своими глазами, кто возбуждает эти процессы, кто им сопротивляется. Мне любопытно. Этим и хороша наша профессия - тем, что за казенный счет можно удовлетворить собственное любопытство.

И: А в Арктике вы последний раз были давно?

Снегирев: Давно. Хотя зовут регулярно. Но я отказываюсь по принципиальным соображениям. Мне важно оставить о Севере те давние впечатления - они чистые и целомудренные. На полюсе в 1979-м был такой выплеск чувств! Никогда - ни до, ни после - ничего подобного уже не было. Даже близко не было. И уже не будет. Теперь на полюс возят туристов: заплати - и тебя доставят, нальют шампанского, сфотографируют, дадут сертификат. Зачем мне это? Все изменилось... Пусть теперь другие ищут там свое счастье.

Я счастлив, что моя жизнь - и журналистская, и человеческая - начиналась в полярных льдах. Это очень важный человеческий опыт. Мне до сих пор снится Северная Земля - я дежурю, мне надо встать заранее, приготовить на примусе чай, сублимированный творог. Ребята еще спят в спальных мешках. Я начинаю пилой резать снег и топить его в кастрюле. Выпилил несколько снежных кирпичей, дошел до голого льда. И вдруг оттуда, из океанских глубин, пошел свет - такой ни на что не похожий, изумрудный свет. Я даже отпрянул от неожиданности. Это ни с чем не сравнить. Растолкал парней. Они тоже ахнули. Такие картины навсегда остаются в памяти.