Вспоминая холодные годы войны...

Вторник, 10.05.11

В трудные и голодные годы войны мы с отцом остались одни, поскольку трое моих братьев ушли на фронт. На шестом году моей жизни отца постигло большое несчастье: после болезни оспой ослеп на оба глаза. Однако все работы были ему по плечу: пахал, сеял, жал, молотил и выполнял все по дому. Отец не разгибал спины день и ночь, зарабатывая много трудодней, но на них ничего не давали, есть было совершенно нечего. Весь собранный урожай отправляли на фронт. Летом выручали различные травы, лебеда, черемуха, лесные орехи и красная рябина. Зимой надо было спасаться и от голода, и от холода, топить печку же было нечем. Вспоминаю страшные ночи, когда в холодной избе отец укладывал меня в кровать, а сам брался за работу. В годы войны он свил десятки километров кистяной веревки для сбруй, которые отправляли на фронт. За работой он всегда напевал – тихо, по-особому. До сих пор помню отцовские песни.

С 1943 по 1950 годы я трудился в колхозе «Красный Октябрь», совмещая работу с учебой в школе. Помню первое боронование, когда мне досталась полудохлая кляча, такая, что ее саму надо было тащить. Вспоминаю караван бычьих повозок, на которых мы зимой отправились за дровами в Тюмеревский лес. Чувствовал гордость за то, что мне доверели вожжи для управления быком. Легче было пасти стадо колхозных коров. Правда, и там были свои беды: в определенное время года появлялись слепни, которые нападали на коров, и те, подняв хвосты, в бешенном ритме разбегались кто куда. В такие моменты за ними было невозможно угнаться. Больше всего я любил пасти двухлетних жеребят. Эти стада мы пасли в Татарии, где наш колхоз арендовал пастбища. Бывало, сядешь верхом на лошадь по кличке Лихая и летишь по полю, только ветер свистит в ушах.

Последние два года жизни в деревне я только тем и занимался, что работал в колхозе. Зарабатывал много трудодней, но на них, как и во время войны, ничего не давали. Пропитание населения обеспечивалось приусадебным участком и подножным кормом. Если народу все это было понятно во время войны, то в 50-е годы осознали уже другое: остаться в деревне – значит обречь себя на голод и бесплатный труд. Повсеместно начался процесс распада деревень и сельского хозяйства. В Чувашии, в силу национальных традиций и благодаря присущей чувашскому народу большой терпимости, этот процесс не стал глобальным. А в центральных областях России с лица земли исчезли тысячи деревень.

Начался отток населения из сел в города. Уезжала, в основном, молодежь. Во время войны подростков принудительно увозили на заводы и ремесленные училища. Хорошо помню такую картину. Кажется, это было в 1943 году... Мы с отцом возвращались по Янтиковской дороге домой из Канаша. В те годы никакого транспорта не было, добирались пешком. Не доходя до Турмышей, встретили шедшую навстречу колонну подростков, которую вели 4 милиционера: один спереди, двое по бокам, а четвертый сзади. В какой-то миг колонна рассыпалась, и подростки исчезли во ржи, а там недалеко и лес. В руках милиционеров трепыхались четверо парнишек, прозевавших свой счастливый миг.

В 1948 году поступил в 8 класс Янтиковской средней школы, той самой, которая была открыта благодаря деятельности И.Я.Яковлева. Два месяца проучился в этой школе, прошагав за это время тысячу километров (12 км каждый день туда и обратно). Учеба шла успешно, но немалые расстояния в конце октября давались с трудом. К большому сожалению, школу пришлось оставить, поскольку мы с папой не смогли внести 75 рублей за первое полугодие. В то время за учебу в средней школе требовалась плата 150 рублей в год.

Единственным выходом из сложившейся ситуации были ремесленные или железнодорожные училища. В 1950 году я поступил в Канашское железнодорожное училище №2 при вагоноремонтном заводе.

Учебу в училище считаю значительным событием в своей жизни, так как рабочая профессия слесаря по ремонту вагонов позволила встать на ноги. Немаловажное значение имело и то, что в ЖУ я впервые начал систематически питаться (предоставлялось бесплатное питание), по-человечески одевался. После моих лохмотьев железнодорожная шинель казалась мне генеральским обмундированием.

В.С.ПРЯНИКОВ,
декан факультета радиотехники и электроники ЧувГУ, профессор.